Скажите же червям, когда начнут, целуя,
Вас пожирать во тьме сырой,
Что тленной красоты — навеки сберегу я
И форму, и бессмертный строй.
(Шарль Бодлер, «Падаль», 1857 г.)
В некотором смысле, искусство — цветы зла. На этом нелегком поприще всегда существует какой-то надрыв: художник должен быть голодным, поэты ходят босиком по ножам, скрипачи обретают талант у самого Князя Тьмы по жалкой цене своей души… Опять же, его тёмное содержимое. Трагедия — мать театра, конфликт — основа драматургии. Тьма прячется в омуте Левитана, накрывает нас с головой на каждом пассаже «Реквиема», выпархивает из-за кулис в чёрном одеянии Одиллии, а фрески Гойи хоть сейчас можно брать на обложку любой самой лютой блэкушной группы.
Тогда метал-музыка — это цветы зла в самом прямом смысле. Конец XX века дал всё для слияния тёмных сторон искусства в концентрированный мрак — и свободу, и технические средства его выражения. Мол, вот тебе сцена, тьма — беснуйся. И она беснуется.
На такие размышления меня навели дебютный альбом московской группы MORTAL DISMAY «Unspoken», вышедший в ноябре 2021 года, и последующее за ним интервью с музыкантами. Итак, встречайте: гитарист Дмитрий Молотов и вокалистка Анна Никульникова.
Максим: Если бы нужно было срочно сделать аннотацию к творчеству группы Mortal Dismay, как бы она звучала?
Дмитрий: Mortal Dismay — это отражение творчества четырех человек, каждый из которых видит мир по-своему, как и выражает это видение музыкально. И это прекрасно, ведь у каждого человека свой почерк, так что Mortal Dismay — книга с четырьмя авторами, и каждый вносит в музыку то, что хотел бы услышать, но не услышал, так как этого нет. Это и называется творчество.
Максим: Прекрасная мысль… По стилю вы играете на границе thrash и death, а местами, мне кажется, есть и влияние блэка (не помню точно, но вроде на последней композиции оно наиболее ощутимо). Какие соображения привели вас к этому стилю, к этому звучанию? А не к, скажем, более «модному» симфо-металу?
Дмитрий: Всё правильно говоришь. И влияние блэка действительно есть, в этом заслуга Ильи, нашего бас-гитариста. Композиция «Persecutor», например, была записана в двух версиях, вторая из которых — как раз в стилистике блэка. Ещё в «Unspoken» есть один «блэковый» момент, после первого припева, всего на квадрат. А как пришли к такому стилю… Вот так оно придумалось, это то, что хочется играть. Что касается модных стилей… Не слушаю. Насколько знаю, ребята тоже.
Максим: Тогда что для тебя — ориентир в бескрайнем ныне мире тяжелой музыки?
Дмитрий: Из любимых коллективов — Carcass, Obituary, Morbid Angel.
Максим: Аж слезы побежали по олдскулам… Но не трэшем же единым сыт металлист?
Дмитрий: Так и есть. В последнее время я чаще слушаю старый добрый хэви-метал. Например, последний альбом американской группы Armored Saint мне очень понравился.
Максим: Согласен, вещь. Кстати, как у вас в Mortal Dismay распределены традиционные роли, кто сочиняет музыку, а кто — тексты?
Дмитрий: Если говорить про первый альбом, то получилось так, что большая часть музыки была мной сочинена до того, как собрался состав. Тексты написала Аня. На новом альбоме подход к записи будет совершенно другой.
Максим: Тогда имеется вопрос к Ане — насколько профессионально ты владеешь английским, где его изучала? Трудно ли сочинять текст песни на неродном языке?
Анна: Английским владею не так свободно, как хотелось бы, хоть и учила его в школе и универе. С редактурой текстов мне помогает подруга, профессиональный переводчик. Как это ни странно звучит, на неродном языке мне легче выражать что-то личное. Иначе меня эмоционально корёжит.
Максим: Я послушал альбом пару раз, и пока не особо въехал в тексты. Расскажи, о чём ты пишешь?
Анна: Мне больше нравится придумывать сюжеты с какими-то действующими лицами. Как синопсисы к фильмам ужасов. Так, например, заглавная песня «Unspoken» — это история о спятившей религиозной матери, которая зашивает своему ребенку рот и глаза, чтобы он не видел зла, не произносил зла, а значит, не совершал зло. Такая вот отсылка к японским трём обезьянам. Ну а дальше мать, закончив свое дело, берет нож и отправляется убивать всех подряд, ибо наслушалась грязных речей и насмотрелась жестоких деяний.
Максим: Огонь текст. Кстати, на альбоме есть довольно мрачный инструментал «Une Charogne», что с французского переводится как «падаль». Я так понимаю, это отсылка к одноименному стихотворению из «Цветов зла» Бодлера. Почему она осталась инструментальной? Мне кажется, по настроению к ней оригинальный текст «Падали» прекрасно подошёл бы.
Анна: Задумка положить на музыку стихотворение «Падаль» действительно была, может быть, сделаем это в будущем. Идею с Бодлером привнесла я. Первую половину «Падали» я помню наизусть и когда-то стебала подруг, читая эту прелесть про разлагающуюся в поле лошадь.
Максим: Сейчас нечасто встретишь человека, читающего наизусть Бодлера. А кто ещё из классиков (ну или современных деятелей искусства) производит на тебя впечатление?
Анна: Мне запомнилось стихотворение «Как тяжко мертвецу среди людей…» Блока — оно откликнется всем «дед инсайдам». И еще «Черный человек» Есенина. По нему я даже делала радио-сюжет во время стажировки на одной станции. Но он вышел настолько жутким, что редактор сказала, мол, давай просто сделаем вид, что его не было. Там целевая аудитория состояла из пенсионеров.
Максим: Вопрос, наверное, дурацкий, но он может показаться интересным читателям. Насколько близки твой музыкальный образ в MD и твоё истинное «я»? Ну, я к тому, что, например, однажды Том Арайя из Slayer на критику песни «God hates us all» ответил, что он вообще истовый католик. Дядьки из Venom говорили, что вся их аццкая сотона — это просто шоу. А ты в свободное от метала время — злюка или добрая и пушистая?
Анна: Ну, я в жизни человек беззлобный, но большую часть времени зависающий в своей темной, депрессивной вселенной. Творчество для меня — это перенос внутреннего ощущения во внешнюю реальность.
Максим: Аня, скажи честно, как на духу, как металлист металлисту — освоить экстрим-вокал было сложно?
Анна: Это длинная история, полная прокрастинации и самокритики. Сейчас я хожу в Hellscream Academy. Я в курсе, что до так называемого расщепления мне далеко, я просто ору на связках. Но я очень стараюсь добиться нужного результата.
Максим: Ох, нифига себе, здоровья твоим связкам! Вот ещё что хотел спросить в тему аллюзий. В группе Mortal Dismay в VK есть прикольное описание насчёт всадников метал-апокалипсиса — не отсылка ли это к мультику «Металлопокалипсис»? А ещё вопрос по песне, открывающей альбом — «Fuckin’ shit». Это же чисто стёб? Или я ошибаюсь, и там есть серьезный посыл?
Дмитрий: На самом деле нет никаких отсылок. Просто однажды нужно было срочно написать пресс-релиз. Накидано за несколько минут. А « Fuckin’ Shit» — полноценное произведение, не такое простое, как кажется. Мысль, скорее всего, возникает у слушателя: «Это не может быть альбомом дэтовой группы». И, если честно, на это и был расчет.
Максим: Где вы записывали альбом, были ли сложностью с записью и сведением, кто ваш звукоинженер?
Дмитрий: Записывали мы всё в разных местах. Вокал — в большей части на студии SOUNDMARK, за что спасибо Славе Самотоину, а ещё часть вокала — в секретном месте, деревянной комнате с запахом сена. Звукоинженер — я сам. Всё сводилось собственными руками, благо есть опыт создания альбомов в разных стилях — и для соотечественников, и для «фирмы́». Сложности, конечно, были, не без этого. Но, я бы сказал, что это приятные сложности…
Максим: Дмитрий, получается, что для тебя MD — не единственная группа, ты ещё играешь в олдовой группе Hellraiser (опять слеза ползёт по олдскулам). В чем была творческая необходимость создать сайд-проект?
Дмитрий: Не совсем корректный вопрос, потому что я не делю группы на «основные» и «сторонние». А вообще, я сейчас играю в трёх группах. Собственно, Mortal Dismay, упомянутый тобой Hellraiser, и с недавних пор в команде «Путь Солнца». Творческая необходимость самая что ни на есть обычная: очень много материала, который очень хочется реализовать.
Максим: Всю дорогу порываюсь спросить, что значит название группы? Я не про буквальный перевод, конечно, тут даже за гугл-транслейтом ходить не надо.
Дмитрий: Название придумалось просто. Хотелось чего-то такого, что когда один человек его произносит, другой отвечает: «вау, круто звучит!». Mortal Dismay, мне кажется, звучит круто! И слова в названии, естественно, должны быть злобными. А на русский можно его перевести как… ну, вообще-то, очень много вариантов. Mortal в разных контекстах — это «смертельный», «жестокий», «беспощадный» и даже «ужасный». А dismay — «страх», «тревога» или «испуг». Путем сочетания слов получаются комбинации от «смертельного страха» до «ужасного испуга». Возможно, именно такие эмоции мы вызываем у неподготовленного слушателя.
Максим: А кто нарисовал обложку?
Дмитрий: Автор — Клайв Билхам. Это художник и тату-автор из Великобритании. Очень приятный мужик, который котирует правильную музыку, и он с радостью согласился оформить релиз. А на самом диске, под диском и на обороте буклета — рисунки Станислава Кравчука, известного также под псевдонимом Stan Dark Art. Несколько лет назад Станиславу удалось найти своё призвание в обществе оригинальных художников Лос-Анджелеса, куда он впоследствии и переехал. У него просто великолепные работы.
Максим: У вас же не только цифровой релиз? Есть выпуск на физических носителях — CD, например? И что ты думаешь о вновь набирающем популярность виниле?
Дмитрий: Да, диск вышел в формате CD на лучшем металлическом лейбле MORE HATE PRODUCTIONS. Насчет винила. Я не могу сказать, насколько он востребован в наше время. В цифровую эру уже даже CD постепенно переходит в разряд коллекционной ценности. Однако американский лейбл Fever International проявил заинтересованность в виниловой версии этого альбома, распространяемой на территории США эксклюзивно.
Максим: Давайте немного отвлечемся от дел насущных и совершим экскурс по воспоминаниям. Готов поспорить, что в мир «хэвиметалов» вы все вошли ещё в детстве или отрочестве. Как это было?
Анна: У меня есть старший брат, в подростковом возрасте он увлекался «Арией». Мама не одобряла, а так как я слушала маму, то не одобряла вместе с ней. Лет в 7 я проходила мимо страшных обложек кассет и думала, что это все — какая-то странная дичь, я таким никогда не увлекусь и до гроба останусь фанатом «Дюны».
Максим: Но однажды настал миг, всё изменивший?
Анна: Да, я однажды случайно услышала «Короля и Шута». Брат объяснил, что все песни у них со страшными сюжетами. И тут я пропала: меня заворожили эти истории, я начала слушать их кассеты в плеере. Потом пересказывала сюжеты деревенским друзьям, когда все собирались поздним вечером травить друг другу страшилки.
А потом в мои руки попал журнал «Круто». Оттуда я узнала про «Пилот», » Тараканы», «Наив», «Агату Кристи» и прочее. Параллельно MTV и журналы типа Cool, «Молоток», « Все Звезды» подкидывали в мою жизнь зарубежное музло — Slipknot, Linkin Park, Limp Bizkit , Guano Apes и прочих. Примерно тогда я и поняла, что тоже хочу орать бесом, и чтоб на гитаре параллельно бряц-бряц!
Максим: И как, успешно?
Анна: В 16 лет я сама попросилась в музыкальную школу на классическую гитару. В моей родной Кубинке в музыкалку записывали в основном детей, реже подростков, поэтому на сольфеджио и музыкальной литературе я сидела за одной партой с малышами, некоторые из них ещё ходили в детский сад. А вот на самой гитаре была уже смешанная группа. Не знаю, почему так.
Продолжая тему музыкальных пристрастий, в универе в мой персональный плейлист вошла олдскульная готика — death-rock, post-punk и отдельные треки тяжёлых групп. Например, в моей подборке можно встретить Urfaust, Psychonaut 4, Oathbreaker и, конечно, Jinjer и Infected Rain.
Дмитрий: Если вспомнить тот самый момент вхождения в рок-музыку… То это произошло, когда мне было шесть или семь, и примерно как у Ани. Отец однажды где-то раздобыл целый пакет б/у аудиокассет, и я заслушал одну из них до дыр — это была группа Queen, альбом «A Night At The Opera». В первой песне «Death On Two Legs» есть соляга мистера Мэя. С рычажками, всё как нужно. Вот услышал его и захотел стать рок-музыкантом. Если бы на этой кассете было что-то другое, боюсь представить, в каком направлении могло бы пойти движение….
Максим: Ха! Если бы мой отец в далеком 1987 году не купил пластинку Арии «Герой асфальта», я б сейчас интервьюировал «Руки вверх». Ну а, собственно, карьера рок-музыканта когда началась?
Дмитрий: Где-то в начале «нулевых» я начал играть. Сначала — в любительских панк-коллективах. Через пару лет начал переходить на другую музыку, к стилям, как я их называю, «музыка для музыкантов», то есть всякие «прогрессив-техно-экспериментал-мьюзик». Тяжелая музыка для меня — это моя первая любовь, самая сильная, от этого не уйдешь. Так что, можно с уверенностью сказать, что большую часть жизни я играю тяжелую музыку.
Максим: Игре на гитаре где-то учился или самоучка? Начинал с акустики и дворовых песен или сразу целенаправленно начал терзать электруху?
Дмитрий: Отец записал меня в гитарный кружок детского Центра творчества. Их там было два. Первый — классическая гитара, это такой пафосный кружок. Второй — эстрадная гитара, где учились играть советскую эстраду и зарубежный рок 60-х: битлы, роллинги и прочее.
Максим: Дай угадаю. Пафосный, то есть, я хотел сказать, классический, тебе не вкатил?
Дмитрий: В пафосном кружке было условие — наличие классической гитары, а так как семья была совсем небогатая, то нам, с раздолбанной бобровской акустикой, путь был только в эстраду.
Максим: Хм, как двусмысленно звучит…
Дмитрий: Да, наверное. Но тогда я был рад, и даже сейчас понимаю, что всё было правильно. Учителя своего помню очень хорошо — Виктор Наумович Красный. Буквально сейчас прочитал про него в интернете. Информации, конечно, мало, но оказалось, что он — автор гитарных книг, выпускаемых в 70-е. Интересно.
Максим: Ну а дальше?
Дмитрий: Однажды мне в руки попала советская гитара «Форманта», которая по форме напоминала JazzMaster, имела до хрена переключателей и потенциометров, правда, досталась она мне в немного разукомплектованном состоянии. Отец тогда очень хорошо помог: вырезал мне пикгард, изготовил панель для темброблока, рычаг тремоло, достал где-то звучки… Я ещё занимался в радиолюбительском кружке, так что спаял всё самостоятельно. Это было в средней школе, шестой или седьмой класс. Была ещё немного перепаянная радиола, может, кто помнит такие вещи (в третий раз олдскулы сводит, госпыдя, — прим. автора). Высекал в итоге риффы, и счастью моему не было предела.
Потом уже появились первые «нормальные» электрогитары, и как раз примерно в это время я увлекся «тяжеляком». Был у меня уже какой-то древний компьютер, и вот ночами, через пищащий модем, пока одноклассники закачивали порнуху, я качал ноты «Металлики». Вот так на гитаре и научился играть.
Максим: Ты же ещё на басухе играешь.
Дмитрий: А изначально я и хотел играть на басу. Когда у меня появилась первая собственная настоящая кассета группы Queen — это был альбом Jazz! С буклетом! До этого всё на переписанных кассетах слушал. В буклете очень мелким шрифтом были написаны тексты песен, а помимо них — четыре фотографии участников коллектива. Больше всего мне понравилось фото с Джоном Диконом, где у него бас такой красивый. И этот инструмент мне показался настолько крутым, что я захотел точно такой же. Со временем я уже начал анализировать музыку, учился слышать, что играет каждый инструмент. Этот опыт очень мне помог в жизни. Ну а тогда, ещё в школьные годы, я думал: «когда вырасту, у меня будет крутой бас». А в итоге я его не бросаю, в группах Hellraiser и «Путь Солнца» как раз играю на бас-гитаре.
Максим: Вернемся в группе Mortal Dismay. Что было в отправной точке?
Дмитрий: Сначала были написаны две песни — «Persecutor» и «Devil On Your Tail». Не пропадать же материалу, подумал я, и начал искать вокал. Нашёл Аню, в чём мне очень помогла Катрин Чайлд из «PitchBlack». А дальше начала формироваться команда. С Илюхой (Илья Радик, — прим. автора) играл ранее в команде, правда, он на гитаре, а я на басу, а здесь наоборот. И, конечно, Гоша (Георгий Пашков, — прим. авт.), главный по барабанам.
Максим: Завершим наше длиннющее интервью традиционным вопросом: какие планы на ближайшее будущее? В самом начале ты обмолвился, что оно, в принципе, есть.
Дмитрий: Уже готовы две новые песни для следующего альбома. Кстати, в записи некоторых вещей приняли гостевое участие гитарист британской группы Carcass Том Дрейпер, Краен Миер из Artillery b Мартин Фуриа из легенд немецкого трэш-метала, группы Destruction.
Максим: Это крутые фиты! Ну что ж, тогда ждём от вас новый альбом, а пока затрём до дыр дебютник!
