Она также начинающая писательница и поэтесса, и сегодня мы предлагаем вашему вниманию несколько её работ. Это короткая бессюжетная проза, в экзистенциальном ключе. — Когда на меня находит вдохновение, я люблю писать небольшие тексты, в которые стараюсь вложить какой-то особенный для меня смысл, — говорит Светлана. — Надеюсь, что мои произведения смогут помочь кому-нибудь найти свой путь, заставят задуматься о по-настоящему важных вещах.
* * *
Уже пятый час. Я все еще не могу уснуть. Сколько уже ночей я не сплю, засыпая ближе к полднику? Неделю? Месяц? Год? Два?
Солнце уже выглянуло из-за горизонта, освещая домишки. Я живу на краю города. Все многоэтажные дома расположены в центре. Здесь прямо как в деревне. Рогатый скот, табун лошадей, гусиные толпища, перебегающие дорогу. Всегда мечтал жить в деревне, но и такой расклад меня вполне устраивал. Главное, что все ощущается примерно так же.
Сейчас осень. Листья падают на крыльцо, крышу, застелили весь двор. Хочется упасть и зарыться в листве, пережить зиму там. Если бы у меня была возможность стать каким-нибудь животным, я бы стал ёжиком. Или бельчонком. Может быть, еще кротом. Да, жизнь моя очень похожа на жизнь подземных слепых зверюшек. Не видя свет реальной жизни, живя лишь в собственной норке, я пытаюсь построить свое счастье, свой домик, чтобы пережить бесконечно долгую, безжалостную зиму, чтобы затем встретить наконец рассвет весны и теплое, сладостное, родное лето.
Уже 5 утра. Глаза болят. Наверное, опять красные от недосыпа. Но я не хочу спать. Вернее, я хочу, очень. Но не могу. Что-то не дает мне спать. И это не призраки или кто-то еще. Ни живые, ни мертвые. Скорее, спать мне не дает мое сознание. Мозг не хочет спать. Я не знаю, чего он хочет. Постепенно я перестаю думать о хорошем. После даже о плохом. В итоге я не думаю ни о чем. Пустая голова.
Я живу один. И всегда жил, насколько себя помню. Вроде бы у меня были родители. Мама Татьяна и папа Анатолий. Таня-Толя. И я. Саша. Таня-Толя-Саша. Семья. Мы были счастливы. Мы жили в этом доме. У нас был пес по кличке Шурик. Я его так назвал. Мы были похожи не только по именам. Характером были такие же. Даже внешностью. Оба лохматые, с волосами и шерстью цвета прелой соломы и с темно-шоколадными глазами. Мы тоже с ним были счастливы. Мама Таня, папа Толя, сынок Саша и пес Шурик. Все мы были счастливы.
Были. Подвох во всем этом, что были. Их уже нет. Сначала умер папа. Как? Я не знаю. Вернее, просто не помню. Потом от горя умерла мама, оставив одного меня с Шуриком. Мы держались, как могли. Он постарел и умер у меня на руках. Я остался совсем один. Прошло 7 лет со смерти Шурика, 11 лет со смерти мамы, 12 лет со смерти отца. Мне уже 28, но я до сих пор чувствую себя мальчишкой. Тем самым 16-ти летним парнем, мечтающим только о том, чтобы всегда быть рядом с любимыми людьми.
Уже 6 утра. Мне кажется, или я засыпаю? Вокруг уже темно. Может, я все-таки заснул? Я вижу девушку. На вид ей чуть больше 20. Она странно выглядит. Не могу разглядеть ее черты лица. Оно выглядит мягким, хочется коснуться ее. Но она такая худенькая и хрупкая… Боюсь, если я ее коснусь, то на ее коже останутся гематомы. А если я ее обниму? Она растает?
У меня никогда не было кого-то близкого, кроме мамы, папы и пса. Я никогда никого не целовал нежно и с чувством, не обнимал так, как обнимаются люди, которые хотят передать всю любовь друг к другу. Я любил семью, друга, но это же не то… Девушек было много, но я не видел их. Вернее, я не видел никого за пределами дома. Я словно был ослеплен картинами, в которых видел дом.
Сейчас же я вижу ее. Она не красавица, ее лицо довольно простое, но приятное. Белоснежное каре, длинные пушистые черные ресницы. Волосы белые, ресницы черные? Как это возможно? Ее глаза такие синие, словно лед, но такие прекрасные. Она сама такая прекрасная.. Я влюбился?.. Это называется влюбленностью? Или я просто уже настолько отчаялся, настолько убит одиночеством, что уже готов цепляться за кого угодно, лишь бы не быть одним?
Я сам не понимаю себя. Но, может, она сможет помочь мне найти себя? Стать нормальным человеком? Обрести любовь, дружбу, семью?
Кажется, я просыпаюсь. Но я не хочу ее покидать. Нет, я не готов, постой!
Я открыл глаза. Смотрю в окно. Идет снег. Может, это какой-то знак? Я должен ее найти.
Я обязательно найду ее.
Страницы
Вы когда-нибудь задумывались о том, что происходит с вашим телом, пока вы читаете?
Вы думаете, что остаетесь на том самом месте, где вы начали погружение в очередное произведение? Вам никогда не казалось, что вы чувствуете что-то инородное, будь то порыв холодного ветра, хотя вы сидите в пледе у теплой батареи, или же слышите ржание лошади, при этом находясь в центре современного города, где и в помине не может быть подобных животных, разве что в заповеднике или в цирке?
И теперь вы еще смеете утверждать, что вы остаетесь на месте?
Не врите хотя бы себе.
Вы же точно знаете, что, открывая любую художественную книгу, вы перемещаетесь в то место, о котором в ней поветствуется. Вы сразу же становитесь одним из миллионов зрителей какой-нибудь битвы, свидетелями огромной любви, спутниками героев в опасном и долгом путешествии. Невозможно перечислить всего. И это вы только открыли книгу.
Но что произойдет, если вы начнете творить свою историю? Начнете рисовать свои картины? Некоторые моменты даже вы сами могли бы не ожидать, они стали бы сюрпризом для вас самих. А всего-то нужно перелистнуть страницу и создать свой мир.
Отражение
— Ну и что ты на меня так пристально смотришь? Ты до сих пор не понял? Ты теперь будешь находиться за стеклом, не я.
Оно обмануло меня. Мое отражение. А ведь я верил ему.
Всю свою жизнь, начиная с того момента, как я впервые начал разговаривать сам с собой через зеркало, я сам же приближал свою жизнь к безвременной кончине.
Многие говорят, что кривляться перед зеркалом полезно, разговаривать с самим собой через него развивает дикцию и пр. Но ты уверен, что это того стоит? Готов ли ты поклясться своей жизнью, что те, кто говорили это — настоящие?
И вот теперь я стою перед самим собой. Но я не могу уйти из этой комнаты. Ведь если уйдет второе Я, то я исчезну. Останутся только мой призрак, образ, мои мысли. Я все еще могу чувствовать и думать. Но и он тоже. И теперь ещё и делать то, что ему захочется, а не мне.
Признаюсь, я понимаю его. Столько лет быть всего лишь отражением, всего лишь образом, подобием. Не настоящим. И теперь, когда он может быть тем, кем пожелает, он ни за что не вернет меня. Но ведь мы могли помочь друг другу, хотя бы чередовать дни, чтобы оба получали желаемую свободу. Может быть, спустя несколько лет, столько же, сколько и я мучал его, он наконец-то согласится на компромисс?
Туманное утро
Стоит ли снова выходить за пределы дома, или же я опять попадусь в эту ловушку?
Я вышел из дома вчера и меня поглотили потоки машин, людей, велосипедов. Дождь обрушился на наши головы и придавливал к земле. Руки тянулись, стараясь захватить каждого, чтобы затащить в сеть магазинов, подворотни, подземные переходы. Те, кого все-таки утаскивали, больше никогда не возвращались на поверхность.
Никто не понимал, в чем дело. Для всех все было обычным, привычным, обыденным… Все заходили в магазины, подземные переходы, метро; садились в автобусы, трамваи, троллейбусы; заворачивали в другие улицы, подворотни, переходили через мосты. И все. Я не видел этих людей больше никогда.
Вы можете возразить мне, сказать, что это просто потому, что я теперь редко выхожу из дома, не знаю жизни этих людей, сам не ходил никуда.
Нет.
Когда-то и я был таким. Счастливым, занятым. У меня была серьезная работа в центре города, я сидел за одним из рабочих столов, рядом со мной сидели тысячи подобных мне, которые вкладывали все свои силы, чтобы заработать на жизнь. Многие добились успеха, добились повышения, возглавили свои корпорации, стали вести бизнес.
Я тоже мог все это получить. Но в какой-то момент я осознал, что все это лишь ложь. На самом деле ничего этого не было. Люди оставались такими же трудящимися без продыха работниками, которые только реже стали видеть своих родных, а некоторые и вовсе их потеряли, стремясь получить как можно больше от работы. Многие стали злыми, черствыми, алчными, корыстными. Они не видели в других союзников, только врагов. Даже самых близких друзей они возненавидели и уничтожили. Унизили, доказали, что те ничего не значат ни в их жизни, ни в своей собственной.
Как же я мог теперь оставаться здесь, вести себя так, будто ничего не произошло? Разве я мог теперь жить обычной жизнью, когда я наконец-то прозрел и увидел, что происходит на самом деле?
Я уволился и ушел домой. Стал заниматься тем, чем мог, но только дома. Моя жена этого не особо одобряла, но в итоге смирилась, попыталась понять. В конце концов, я же зарабатывал деньги, а не сидел без дела.
Но, в конце концов, что-то пошло не так и в семье. Жена стала часто пропадать. Если раньше я видел ее утром и после того, как она вернется с работы в шесть, то теперь я вижу ее только за завтраком и ночью, когда она возвращается с очередных гулянок, в иной раз она не приходила даже переночевать.
А ведь я всегда исполнял свой супружеский долг, во всех смыслах, старался сделать так, чтобы нам обоим было хорошо, и, со слов жены, у меня все получалось. Но что же было не так? В чем я провинился, за что заслужил все это?
Последний наш разговор поставил точку нашей совместной жизни. Она просто сказала, что я ей надоел. Не получаю высокой зарплаты, в то время как у нее она раза в 3 больше моей; не балую ее, не уделяю ей внимания (это ложь). Она собрала свои вещи и ушла к другому. Я не пытался оправдываться, так как это было бесполезно. Она также утонула во лжи.
Может быть, она меня никогда и не любила? Все это была лишь та ложь, что и с работой?
Как бы то ни было, я не вспоминаю об этом, как о какой-то трагедии. Если так вышло, значит, так было нужно. Чтобы мне раскрылась вся правда.
Сейчас я стою у подъезда в 6 утра. На город медленно падает туман, также давя на жителей, которые даже не подозревают, что их жизнь находится в опасности. Они просто живут. Многие даже не имеют смысла своей маленькой жизни. Когда-то я тоже не имел. Но теперь я знаю, что мне нужно делать.
Светлана БАРКОВА.
