… Далеко за увалом и лесом гремела музыка и доносились гудки: по реке шёл пароход до Барнаула. Наша компания ребятишек восторженно слушала эти сказочные далёкие звуки, побросав бидончики и банки с клубникой. Вокруг трава поднималась по пояс, соперничали со звуками парохода цикады и кузнечики. Цветы завораживали запахом, а клубника источала такой аромат, что мы боялись не донести собранные ягоды до дома…
Пароход, гремя плицами, ушёл вверх по Оби, унося мечту о дальних странствиях, далёких островах и океанах…
…Прошли среди цветов и травы сосновый бор и оказались в лощине с быстрым ручьём, на берегу которого уютно расположилась колхозная пасека. Старик – пасечник всегда радушно принимал деревенских ребятишек и угощал мёдом. А наши бабушки, зная об этом, всегда давали нам по свежеиспечённому белому калачу. Пасечник встречал неизменно одним и тем же вопросом:
— А ну-ка, кто, сорванцы, выпьет стакан мёда, тому сразу бидончик налью на гостинец!
Но это – выпить стакан мёда — никому из нас было не под силу. Поэтому наливалась алюминиевая миска мёдом и выставлялась на старый деревянный стол. Тут-то калач всегда оказывался кстати. Макали им в мёд, запивали из большой кружки ледяной ключевой водой. Как же это было вкусно! Подкрепившись, отправлялись дальше в путь…
Нас, деревенских мальчишек, как магнитом тянула к себе речка Аллачка. Многочисленные мельницы, построенные на речке в незапамятные времена, ко времени моего детства благополучно канули в Лету, но запруды и их пороги ещё были, и омуты под запрудами были прекрасным местом для купания детворы, хотя и опасным, так как глубина местами была порядочная.
Купались до посинения, пока зубами не начинали стучать, до тех пор, пока матери не прибегали с хворостинами и не выуживали своих чад из воды, а мы вынуждены были подчиняться родительской воле и бежать домой мимо зарослей крапивы у огородов по пыльным тропинкам, перепрыгивая коровьи лепёшки и на ходу отбиваясь от паутов.
Большой радостью была и ежедневная рыбалка на речке Аллачке и на Оби.
Мы, малолетние, кормили своим непритязательным уловом всю семью. Взрослые, занятые работой и бесконечными домашними хлопотами, не имели возможности прохлаждаться на реке.
На речке орудие лова –кусок марли или тюль. Мы с сестрой Надей заводим «невод». Младшая сестрёнка Таня носит старый 3-литровый чайник с уловом. И ведь налавливали, доходя по речке от дома до колхозных «капустников», полный чайник пескарей, щучек, чебаков, гольянов. Потом из них же готовили себе обед. На камушках возле речки разводили костерок. Бралась старая закопчённая сковородка, и жарились те же пескарики, залитые яйцами, вынутыми прямо из-под курицы в бабушкином курятнике. И до чего они, да ещё с калачиком, были вкусны!
Не забыть этого вкуса жаренных на открытом огне рыбёшек да мёда, налитого щедрой рукой пасечника!
Целыми днями мы были то на речке, то в лесу, то просто играя на улице в незамысловатые деревенские игры. И никто нас не искал, не упрашивал пообедать. Не было тогда разговоров о правах ребёнка, о правах взрослых. Была нормальная, здоровая сельская жизнь, где дети были вполне самостоятельными к 5-6 годам: поливали огород, носили воду в дом и скотине, пасли скот и ловили рыбу, помогая во всём родителям.
…При школе был огород с диковинными овощами и сад, в котором росли плодовые деревья. В школьном огороде и саду тоже работали мы, дети. Как-то всё успевали…
Когда полетел в космос Юрий Гагарин, страна наша жила ещё очень небогато. Донашивалась, переходя от старших к младшим, одежда. Обувь – летом, в основном, босиком, если были сапоги, то их берегли, зимой — в валенках. О телевизорах, понятно, в деревне не слышали, а вот радио было почти в каждом доме. Радио слушали. У нас в семье была традиция: вечерами все, собравшись на кухоньке у маленького приёмника, слушали радио-спектакли. Электричество, тогда говорили «свет», давали с 7-8 часов вечера до 10-11.
Вместо холо-дильника был погреб с ледни-ком, да и то, если было что в нём хранить. Пита-ние ежедневное было, в основном, с огорода да с реки. У тех, кто жил покрепче, водилось при-пасённое с зимы солёное сало. По праздникам в семейный котёл попадал петух из курятника.
Наша семья всегда держала овец, корову, бычка, свиней. Конечно, не голодали. Вся домашняя работа лежала на плечах деда и бабушки. Мать с отцом трудились в колхозе.
Дед с отцом воевали, дед вернулся в родную деревню в 1945 – без ноги. Отец прослужил после войны в армии до 1951года. Память о войне в нашей семье была по-настоящему священной. Отец оказался на войне совсем мальчишкой, ему едва исполнилось18. Был выдернут из простого и понятного мира своей деревни, многое испытал и многое повидал. Научился воевать, увидел Европу, прошёл по ней тысячи километров пешим строем с боями, получил высокие награды. После войны прослужил в Германии 6 лет.
В общем, увидел то, что в обычной мирной жизни увидеть и испытать не смог бы никогда. Отец привёз с войны главный трофей – чемодан очень качественной бумаги в клетку для письма. И бумага эта была добыта из рейхсканцелярии Гитлера, на ней были водяные знаки- эмблемы фашистской Германии со свастикой. Отец собирался учиться, но как- то у него с этим все не получалось. А бумага в Алтайском селе была в послевоенные годы на вес золота. Когда родился я, бумага пригодилась.
Отец работал бухгалтером в колхозе, сначала колхоз носил имя «Путь Сталина», потом «Родина».
Дед Михаил Егорович прошёл всю войну, был тяжело ранен на Волховском фронте, около года лечился в госпиталях, выжил, вернулся в победный год в родное село, работал по мере сил в своем колхозе, ходил-скрипел деревянной ногой, охранял колхозные амбары с зерном и имуществом. Мать моя, Анна Андреевна, трудилась в колхозе, местном лесхозе, школе. Бабушка Евдокия Иннокентьевна трудилась по хозяйству, ухаживала за скотом, занималась большим огородом, воспитывала внучат, меня и моих двух сестрёнок.
Детство, безмятежное и счастливое, навсегда останется в моей памяти…
И. Н. ЧЕРДАНЦЕВ. Фото из личного архива автора.
Где-то там, на задворках памяти
Где-то там, на задворках памяти
Речка мелкая тихо течет.
Детство доброе , милое, славное
Вместе с чистой водою несёт.
Там берёзки стоят кудрявые
И стрижи над обрывом галдят,
Там отец мой и дедушка бравые
На завалинке вместе сидят.
Там утрами петух кукарекает
И коровы из стада мычат,
Там сестрёнки по травке бегают
И костры вечерами горят.
Нет уж дома и нет завалинки
И крапивой порос бугор,
Где-то там , на задворках памяти,
Юных лет догорает костёр.
И. Н. ЧЕРДАНЦЕВ, 1997г.
****
Прощание «Славянки»
Раздавался марш «Славянки»,
Теплоход наш отходил.
Расставанье били склянки,
Ветер свежий
флаг трехцветный
Над кормою теребил.
Ты стояла и молчала
И махала мне рукой.
У причала речвокзала
Потерял матрос покой.
Рейс на Север длинный очень,
Белой ночи карнавал,
О тебе мечтал я ночью,
И когда смотрел на звезды
И когда крутил штурвал.
Вот и город наш с мостами
Показался вдалеке
И ушла печаль из сердца.
Силуэт твой на причале
В том знакомом мне платке.
Раздавался марш «Славянки»,
Теплоход наш подходил.
Нашей встречи били склянки,
Ветер свежий
флаг трехцветный
Над кормою теребил.
Дорогие читатели!
Мы призываем вас стать соавторами рубрики «Вехи истории». Ведь вы и ваши родные — сами хранители истории. Если вы помните интересные факты из жизни деревень и сёл Каменского района, если у вас сохранились старые фото, запечатлевшие историю, если в вашем семейном архиве хранятся воспоминания ваших родных — пишите и присылайте материалы в редакцию (658700 г. Камень-на-Оби, ул. Первомайская, 37, e-mail: izvestiya.gazeta@mail.ru, тел.: 8 (385-84) 2-54-19). И мы напишем историю вместе!
